— Какие сооружения своего прадеда вы особенно цените?

Максимилиан Егорович построил замок Александра III в крымской Массандре, дворцы великих князей Алексея Александровича на Мойке (Дом музыки) и Михаила Михайловича на Адмиралтейской набережной, отделал интерьеры в особняке Половцова на Большой Морской улице (Дом архитектора), во дворцах великих князей Владимира Александровича на Дворцовой набережной (Дом ученых) и Павла Александровича на Английской набережной. Но его, пожалуй, главная работа — Музей Училища барона Штиглица с залами в стилях от Франциска I до Людовика XVI, Рафаэлевской галереей, залом «Теремок» в русском стиле, а также совершенно выдающимся атриумом с гигантским стеклянным куполом, первым подобным в России, конструкцию которого Месмахер рассчитал сам. Мне лично очень дорог его менее известный проект, здание Архива Государственного совета (Архив ВМФ) на Миллионной улице, напротив подъезда с атлантами Нового Эрмитажа, — там была проделана колоссальная работа по созданию микроклимата для хранения документов. Это близко мне, потому что, по моему мнению, архитектор — не человек, рисующий фасады, а тот, кто влияет на стиль жизни. Такой подход к работе включает в себя разработку архитектуры, конструкции, вентиляции, электрики, водопровода, освещения, интерьеров. Разумеется, архитектор не должен сам знать и делать все, но он может контролировать и координировать работу специалистов множества профессий, задавая идеологию объекта.

— Вы помните моменты в детстве, когда, гуляя по городу, узнавали, что ваш прадед построил вот этот дворец, и вот этот тоже?

Да, помню, конечно. Бабушка, дочь Месмахера Элеонора Максимилиановна Кондиайн, уделила много времени и сил моему воспитанию и часто рассказывала мне о нем. Максимилиан Егорович в возрасте пятидесяти лет женился на своей ученице по Академии художеств Варваре Андре, очень талантливой художнице, занимавшейся майоликой и изразцами, — причем предложение сделала ему она, сам он говорил, что так никогда и не решился бы на это. К тому времени он давно уже был академиком архитектуры, обожаемым студентами профессором, первым директором Центрального училища технического рисования барона Штиглица — железнодорожный магнат и банкир, которого называли «русским Ротшильдом», именно по совету Месмахера выделил в качестве благотворительного жеста 1 миллион рублей на его создание, а затем завещал еще 9 миллионов на развитие и формирование коллекции декоративно-прикладного искусства, на которой могли бы учиться будущие художники. В 1897 году неожиданно испортились отношения Максимилиана Егоровича с его многолетним покровителем статс-секретарем императора Александром Половцовым — женатый на приемной дочери Штиглица и постоянно занимавшийся разнообразной коммерческой деятельностью, он в какой-то момент потребовал средства из неприкосновенного фонда, оставленного училищу бароном. Половцов обратился к царю, и Николай II подписал соответствующее распоряжение — прадед выдал деньги и тут же подал в отставку с поста директора Училища Штиглица, что стало для самого него трагедией. Не смог перешагнуть через свои представления о долге, которые с сегодняшней точки зрения могут казаться гипертрофированными. Вместе с женой Месмахер переехал в Германию, построил себе особняк под Дрезденом, но в 1906 году умер во сне, когда бабушке было всего семь лет, — думаю, сказались тяжелые переживания из-за всей этой истории. Его вдова с двумя детьми решила вернуться на родину.

Полную версию интервью читайте на сайте Собака.ру по ссылке: https://www.sobaka.ru/city/society/76903