Среди руководителей бюро ОАМ много талантливых педагогов - среди прочих долгое время в Академии Художеств преподавал Олег Андреевич Харченко, Святослав Владимирович Гайкович преподает в Горном институте, Илья Анатольевич Юсупов - в СПбГАСУ. Мы попросили Анатолия Аркадиевича Столярчука, руководителя профессиональной мастерской в Академии Художеств, и его коллегу Феликса Викторовича Буянова рассказать об их опыте работы со студентами в стенах прославленного учебного заведения, а также сделали небольшой фоторепортаж о консультациях педагогов, среди которых и Андрей Александрович Парфенов, у третьего, четвертого и пятого курсов архитектурного факультета.

Один из основателей компании «АСМ Групп», сотрудники которой занимаются воссозданием первозданного облика башенных комплексов Ингушетии, Алексей Михайлов рассказал корреспонденту газеты «Ингушетия» о ходе реставрационных работ в горной части республики и их особенностях.

Олег Манов рассказывает о превращении бюро FUTURA-ARCHITECTS из молодого в зрелое: через верность идее создавать новое и непохожее, околоархитектурную деятельность, внимание к рисунку, макетам и исследование взаимоотношений нового объекта с его окружением. Архи.ру: – Как Вы пришли к профессии архитектора? Олег Манов: Стать архитектором я решил еще в детстве, поскольку отец работал в «Проектном институте №1», а мать – в «Ленпроекте». Мы жили в коммунальной квартире на Мойке, окна выходили на Капеллу, а в садик я ходил на Дворцовую набережную. Когда мы ездили в спальные районы, я сильно удивлялся и спрашивал у мамы, как здесь живут люди. Я считал социальной несправедливостью, что кто-то живет в центре, а кто-то ютится в маленьких квартирах, в которых почему-то опустили потолки. Параллельно с общеобразовательной школой я закончил художественную, поступил в Академию художеств на архитектурный факультет. В Академии мне хотелось делать дома, не похожие на остальные, не похожие на то, чем занимаются мои родители – было полное ощущение, что это все одно и то же. Если вспомнить 1980-е, мы все ходили в одинаковой одежде, читали одинаковые газеты, в Академии я тоже столкнулся с одинаковостью: многие студенты шли по пути наименьшего сопротивления и заимствовали решения своих предшественников. У нас был методфонд с альбомами, полными массой одинаковых проектов, переходящих из года в год. За тягу к новому я платился, получал низкие оценки. Тогда я понял, что будет сложно. Уже работая у Евгения Герасимова, я столкнулся с тем, что клиенты говорили: «Мы так никогда не делали, поэтому так делать не будем», строители говорили: «Это невозможно». С этим мы живем до сих пор, это для меня постоя

Облик современного Петербурга формируют современные архитекторы. Большинство зодчих в той или иной степени находится под давлением не только заказчика, но и общественности. О том, как рождается проект, кто главный – заказчик или исполнитель, какие исторические объекты в центре можно сносить, а какие нет, мы беседуем с руководителем архитектурной студии «ИНТЕРКОЛУМНИУМ» Евгением Подгорновым. – Почти все ваши реализованные проекты относятся к сегментам «бизнес» и «элит». «Эконом» неинтересен или там денег меньше? – Не в этом дело. Было достаточно много работы в дорогих сегментах, невозможно одновременно охватить всё. Мы работаем и с массовым жильём, проектировали дома в Мурино. Сейчас занимаемся проектами эконом-класса. Хотя я бы не сказал, что это «эконом», особенно по стоимости. А по материалам эти дома вообще приближаются к элитным. Конкуренция высокая, застройщикам нужно продать быстрее и больше. Они много внимания уделяют среде, потому что люди смотрят, где будут жить, гулять, насколько там безопасно. Вообще хороший архитектор должен уметь проектировать всё: от дверной ручки до мастер-плана крупной территории. Кстати, мы много делаем концепций развития территорий, которые должны лечь в основу разработки ППТ. Я ненавижу наше «заКАДье». Едешь – дома, прилепленные друг к другу как бог на душу положил. Меняется только название застройщика. Наверное, каждый пытался достичь того эффекта, который хотел от него отдел продаж. Но между собой проекты, мягко говоря, не гармонируют. Примерно то же самое наблюдаем на Парнасе, где стоят дома длиной под 200 метров. Это ужасно. Человек там просто лишний, всё это не для него. Можно сделать по-другому, но для этого нужно, чтобы действительно работали архитекторы.

Развитие спальных районов и создание доступного для всех, в том числе автомобилистов, центра — только такое будущее Петербурга, по мнению архитектора Михаила Кондиайна, имеет право на существование. Причем осуществлять это будущее нужно на уровне власти, так как, отдав все на волю свободного рынка, мы рискуем получить на невских берегах еще один Гонконг, задыхающийся от смога, или Токио, где проживает 40 миллионов человек. Как нам избежать этой участи, руководитель архитектурного бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры» рассказал в интервью проекту Retrogradu.net. Мегаполис уязвим, и речь идет не об атомных войнах, а о более реальных угрозах, таких как пандемия. Большой город небезопасен и с точки зрения экологии. Для комфорта жителей и освоения нашей огромной территории нужно постепенно переходить на совершенно другой принцип расселения.

Петербургские застройщики, архитекторы и градозащитники не мыслят ансамблями, как это делали их предшественники. Архитекторов-творцов, подобных тем, что создавали Северную столицу, сейчас нет, а в градостроительстве доминирует средневековый консерватизм, уверен глава архитектурного бюро SLOI Architects Валентин Коган. О роли архитектора и о том, как можно вернуть городу былой блеск, он рассказал в интервью проекту Retrogradu.net. Искусство vs. гуманизм. Архитектор играет в абстрактную игру в бисер, создавая здание в своем воображении как видимый только ему маленький мир. Это не значит, что здание оторвано от реальности и не взаимодействует с контекстом. Наоборот, архитектор вплавляет в свой проект разнообразные идеи и концепции, эстетику и прогрессивные технологии. С практической точки зрения, задача архитектора в том, чтобы понять, как двигать эту идею дальше, как купировать угрозы и материализовать идею, любыми средствами добиваться того, что считаешь правильным.

Большой порт Санкт-Петербург будет преобразовываться, и это неизбежно в той же степени, как было неизбежно появление намывных территорий или строительство ЗСД. Как следует подходить к редевелопменту этой промзоны, чтобы получилось хорошо, проект Retrogradu.net спросил у руководителя архитектурной мастерской «Б2» Феликса Буянова. Морскому городу — морские набережные. Идеальный Петербург — это в том числе хороший вид на город с моря, уверен Феликс Буянов. В Петербурге расположен крупнейший в Европе морской пассажирский круизный порт, который на время пандемии стоит на паузе, окруженный рукотворной пустошью, но уже в следующем сезоне весь этот хаос снова будут наблюдать с бортов лайнеров прибывающие туристы. «Конечно, турист приехал, и турист уехал, можно на это наплевать, но во всем мире места, куда прибывают гости, облагораживают, ведь это такая счастливая возможность показать город лицом», — считает архитектор. В первую очередь необходимо заняться транспортной инфраструктурой, которой нет даже для давно построенных на намыве жилых комплексов. Выглядит это нелепо: есть здания, в том числе хорошие, возвышающиеся, как острова, среди буераков, а люди, которые там живут, добираются до цивилизованной улично-дорожной сети по разбитым бетонным плитам.

Президент Владимир Путин поручил к 1 мая проработать вопрос о создании на Охтинском мысе археологического музея. В сжатые сроки свои предложения подготовила архитектурная мастерская «Студия-17» (по заказу АНО «НИИ культурного и природного наследия» и Санкт-Петербургского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры). Подробнее о проекте и перспективах его реализации рассказывает Святослав Гайкович, глава «Студии-17» и вице-президент Союза архитекторов Петербурга. – После презентации вашей концепции началась дискуссия о том, на каких основаниях вы её делали. Газпром как собственник участка к вам и к градозащитникам явно не обращался. Можете прокомментировать? – Есть две диаметрально противоположные точки зрения. Первая – мы не можем даже обсуждать эту территорию, потому что она находится в частной собственности. Вторая – этот участок вполне можно изучать, оценивать, рассматривать. Мы рассудили следующим образом. Во-первых, корпорация «Газпром» – наполовину государственная; во-вторых, в данном случае речь идёт о выражении публичного мнения, которое состоит в том, что здесь можно организовать музей, парк, восстановить исторические сооружения, провести раскопки и реализовать важный общественный проект. А значит, наша концепция, как и последовавший за её публикацией диалог, находятся в правовом поле и имеют право на существование. В каждом своём выступлении я, как и другие участники процесса, подчёркиваю, что собственник не должен пострадать от реализации нового проекта

После ужесточения законов об охране памятников кажется, будто проектировщики стали техническими специалистами. Но оказалось, что места для творческих решений довольно много. Как с помощью бетонной «этажерки» спасти деревянный особняк, сложно ли в точности воссоздать фасады пивного завода и когда стартует строительство колокольни Новодевичьего монастыря, корреспондента и читателей «Канонера» просветил владелец ООО «Спецреставрация» и ООО «Кант» Игорь Пасечник. — Кому пришла в голову идея для сохранения деревянного дома Гильдебранта в Павловске соорудить внутри него железобетонный каркас? — Я не скажу точно, чья была идея. Она витала в воздухе уже довольного давно, предпосылки к такому решению существовали уже два-три года. Были комбинированные варианты: делали внутри стены, поддерживающие деревянный сруб, частично меняли перек

Для жителей Петербурга архитектура — понятие неоднозначное, многие современные шедевры воспринимаются ими в штыки. Как создавать действительно выразительные и незаурядные объекты, совмещая интересы заказчика и потребителя, знает генеральный директор «Архитектурного бюро А2» Андрей Парфенов. — Недавно вы принимали участие в главном архитектурном событии города — VII биеннале «Архитектура Петербурга»… — Да, публике и профессиональному сообществу были показаны некоторые проекты нашего бюро, реализованные в последние два года. — А вообще как давно вы работаете? — «Архитектурное бюро А2» существует с 2011 года, уже 8 лет. И за это время мы разработали более 30 частных и государственных проектов и концепций, более 20 из них было реализовано. Очень неплохой показатель — 80 процентов! В портфолио бюро — проекты жилых комплексов и общественно–деловых зданий, частных домов и спортивных сооружений.

На Васильевском станет легче жить, но не сразу, плохая архитектура в массовом сегменте - закон жанра, а крупные градостроительные проекты требуют своеобразных «жертв». «Фонтанка» поговорила с бывшим главным архитектором Петербурга, возглавлявшим комитет по градостроительству и архитектуре с 1992 по 2004 год, – Олегом Харченко. Народный архитектор РФ, член-корреспондент Академии художеств России, академик Международной академии архитектуры, ныне – генеральный директор компании «УРБИС.СПБ» Олег Харченко 23 года назад «вот этими руками» нарисовал контуры прокладки ЗСД, 20 лет назад наметил трассу моста Бетанкура. Новые выезды с Васильевского, грандиозный ВСД и современные общественные пространства на пустырях сейчас тоже кажутся далекими – но их нужно просто дождаться. Градостроительство – очень долгий процесс. - Олег Андреевич, авторы идеи намыва на Васильевском острове, как и их предшественники, преследовали благие цели – создать новый морской фасад Петербурга. Но что-то пошло не так – эта часть острова постепенно превращается в обычный спальный район. По вашему мнению, почему это происходит? – Первый намыв 50-х годов – это грандиозный советский государственный проект по выходу Ленинграда к морю. В 2003 году мотивом нового проекта намыва было создание морского пассажирского порта. В советское время государство выступало единственным инвестором, заказчиком и исполнителем строительства, а архитектуру ангажировали как идеологическое искусство. Так что первый проект, разработанный под руководством Николая Баранова, нес идею. Он повторял академический композиционный строй береговых линий Петербурга, построенных на контрасте горизонтальной линии низких фасадов и высоких акцентных сооружений. Предполагалась линия из пятиэтажных зданий с четырьмя высотными акцентами в виде вертикальных зданий в 14 – 15 этажей. Как мы видим, ни одной из этих вертикалей там сегодня нет.

Архи.ру: – С чего начался ваш путь в архитектуру? Анатолий Столярчук: – С приезда в Ленинград. Я родился в небольшом украинском городе Каменец-Подольске и учился в обычной школе. А когда приехал в Ленинград, понял, что хочу быть архитектором. Перед поступлением в Академию художеств у меня за плечами был лишь художественный кружок и частные уроки рисунка, то есть по сути я был «белым листом», поэтому впитывал всё, как губка. У меня были замечательные педагоги: помимо Сергея Борисовича Сперанского, в мастерскую которого я попал после второго курса, это были известные архитекторы Александр Яковлевич Мачерет, Валериан Степанович Волонсевич, Натан Наумович Трегубов. В Академии была удивительная аура, которая меня подпитывала и потом. – Если я попрошу вас назвать основные этапы вашей профессиональной жизни, вы какие назовёте? После армии я четырнадцать с половиной лет проработал в нашем знаменитом ЛЕНПРОЕКТе, в мастерской №2 Логина Логиновича Шретера (потом её возглавляли Жан Матвеевич Вержбицкий, Николай Илларионович Апостол), став под конец заместителем руководителя. В 1989 меня пригласили стать руководителем мастерской в ЛенЗНИэп, где я затем проработал девять лет. Когда-то этой мастерской руководил Сперанский, моими коллегами были Виктория Эммануиловна Струзман, Марк Борисович Серебровский… Для меня это было высокой планкой.